– Мам, не вози меня больше никуда! Не хочу! – 12-летний Максим пересаживается с коляски на кровать, отворачивается к стене и начинает плакать.
– Макс, да что ты?! – Ольга садится рядом, гладит сына по спине.
– Я – Циклоп! Циклоп! Меня так мальчишки назвали на улице!
Ольга сжимается от боли.
– Макс, ты не Циклоп! Знаешь, кто такой Циклоп? Я как учитель истории могу тебе рассказать. В древнегреческой мифологии это – великан с единственным глазом на лбу, – как можно спокойнее пытается объяснить Ольга.
– Но у меня же один глаз закрыт! Шрамы на голове, повязка на лице, черные очки! И ноги не ходят! Я – Франкенштейн одноглазый!
– Сынок, ты у меня самый лучший! Правый глаз скоро откроется, шрамы заживут, и через год ты обязательно будешь ходить! Обещаю!
«Макс всегда был очень добрым ребенком, трудолюбивым. Знал, что бабушка с дедушкой старенькие, им помогать надо. После школы не домой, а к ним шел. У нас север, снега много. Макс портфель у калитки оставит, лопату в руки – и чистит дорожку. Он и в огороде всегда поможет, и в доме: воду принесет, дрова. За сестренкой младшей присмотрит. После того, как мы с мужем развелись, Макс – мой главный помощник. Помню, лет в 8 щенка домой притащил – белого с черными и рыжими пятнами. Нашел его на помойке. Кто-то засунул щенков в коробку и скотчем ее заклеил. Погибли все щенки, кроме одного. А этот – в крови, паразитов куча. Я в шоке: “Макс, зачем? Не выживет!” А сын залез в Интернет, все изучил. Вылечил, выкормил щенка. Мы его Малышом назвали. До сих пор у нас живет. Самое большое увлечение Макса – динозавры. Он все про них знает: какие, когда и где жили. У него огромная коллекция – почти 1000 фигурок. Есть говорящий робот-динозавр, подушки, носки с динозаврами. До трагедии Макс мечтал палеонтологом стать. А теперь хочет изучать химию и изобрести таблетку молодости, чтобы врачи, которые его лечили, никогда не старели и могли помочь другим детям», – рассказывает Ольга.
В начале мая прошлого года она уехала из поселка Новый Уоян в Бурятии в Иркутскую область, поселок Магистральный. Там в одной из школ собирали учителей на курсы повышения квалификации. Детей Ольге пришлось на несколько дней оставить со своими родителями.
«Я только до места добралась – и тут звонок от мамы. "Оля, Макса машина сбила!" Я интуитивно почувствовала, что сын не просто сломал руки-ноги, а случилось что-то страшное. Выскочила из школы и – на вокзал. Вечером была уже в Уояне, в единственном на весь поселок фельдшерском пункте. Там мне сразу же озвучили "приговор": "Ребенок не жилец. Травмы слишком тяжелые". Я рвалась к сыну, но меня не пускали: "Нечего тебе на это смотреть! Все очень страшно"», – вспоминает Ольга.
Она плакала от отчаяния и на коленях умоляла врачей помочь ее сыну. Пока ждала решения о выделении спецвагона, чтобы перевезти ребенка из поселка Уоян в ближайший город, где есть больница, Северобайкальск, узнала, что все-таки произошло с ее сыном. Мама рассказала ей, что Макс стоял на обочине дороги – в нескольких метрах от дома. Ждал друга и одноклассника Вовку, чтобы помочь ему сделать домашнюю работу. По дороге с односторонним движением на большой скорости летел автомобиль. Он обогнал впереди идущую машину, сбил стоящего на обочине спиной к нему Макса и попытался скрыться с места ДТП. Водители-очевидцы бросились в погоню.
«Вовка, на глазах которого все это произошло, был в таком шоке, что вызвал пожарную вместо скорой. Он прибежал к моей маме с криками: «Тетя Люда, Максима машина сбила! Я его повернул, а у него ноги вот так… И кровь. Везде. И из ушей тоже. Он там на дороге! Там!» Вовка три дня повторял одно и то же: «Макса сбила машина. Макса сбила машина». А потом надолго замолчал. Врачи сказали, что это психологическая травма», – рассказывает Ольга.
Она надеялась, что в Северобайкальске, куда они добирались 4 часа на поезде, что-то могут сделать для ее сына. Но, осмотрев Максима, врачи беспомощно развели руками: «У нас нет возможности оперировать ребенка. У него тяжелая черепно-мозговая травма, оскольчатый перелом таза, ушибы внутренних органов, легочное кровотечение. Нужны нейрохирурги, нужно оборудование. Все это только в Улан-Удэ. Но санавиацию вряд ли дадут. Ребенок безнадежный».
И все-таки по распоряжению главы района санборт Максиму дали. Увидев, в каком состоянии ребенок, врачи в Улан-Удэ ужаснулись.
«Первую ночь в Улан-Удэ я проревела на лавочке у больницы. Я совсем не знала города, мне некуда было идти. В голове то и дело крутились слова врачей: "Он в глубокой коме! Не жилец! Не сегодня-завтра умрет! Зачем было его возить туда-сюда? Груз-200 вам обойдется дороже". Когда я немного отошла от шока, твердо решила, что сделаю все, чтобы спасти сына. Оформила кредит, выставила на продажу маленький деревянный дом в Уояне, где жила с детьми. Готова была даже почку продать, чтобы Максу все необходимое для лечения купить. Но помогли друзья и коллеги. Они прислали мне денег. На них я сняла небольшую квартиру прямо напротив больницы. Вскоре приехала мама и привезла мою 6-летнюю дочку Кристину. Каждый день мы вставали в 6 утра. Шли в церковь, потом – в больницу. Меня пускали в реанимацию к сыну, думая: "Пусть мамочка попрощается". Я в то время не могла ни спать, ни есть. Похудела на 30 килограммов», – вспоминает Ольга.
Врачи сделали Максиму трепанацию: вскрыли черепную коробку, удалили отломки костей. Из-за травмы у него началась гидроцефалия. В желудочковой системе скапливалась спинномозговая жидкость и давила на мозг. Внутричерепное давление повысилось, и это могло привести к необратимым последствиям. Пришлось установить шунтирующую систему. Кормили Максима через зонд.
«Из больницы нас выписали через 5 месяцев со словами «мы сделали все, что могли». Максим был в вегетативном состоянии. Весь синий, скрюченный, с «ямой» в голове после трепанации и одним открытым глазом. В свои 10 лет он весил 14 килограммов. Я продолжала писать, куда только можно, и просить помощи. Наконец, мы оказались с Максом в одной из лучших клиник в Москве. Ему сделали ряд операций на головном мозге, сменили неработающий шунт. Правда, мне пришлось купить его самой, потому что тот, что был установлен в первые дни после ДТП бесплатно, по ОМС, сломался.
Сын быстро пошел на поправку. Он начал меня узнавать, улыбаться, держать голову, глотать, сидеть на кровати и в коляске, разговаривать – сначала как инсультник, а потом все лучше и лучше! После того, как подключились реабилитологи, у него заработала правая рука. И это было чудо!», – говорит Ольга.
Недавно шунт, который установили в апреле этого года, вышел из строя и состояние Максима ухудшилось. В головном мозге снова стала скапливаться жидкость. Начались судорожные приступы. Врачи посоветовали срочно заменить шунт на новый – на этот раз с программируемым клапаном – и после этого начать реабилитацию.
«Шунт, который сейчас нужен Максу, по ОМС не установят. Только платно. Я уже продала все, что у меня было. Родители пенсионеры, помочь не смогут. Реабилитация для нас тоже только платная. Бесплатные центры нам отказали. Они адаптированы под ДЦП, а не под черепно-мозговые травмы. А у Макса еще и эпилепсия. Из-за судорожных приступов ему многое нельзя. Дадут повышенную нагрузку, а у него – раз – и приступ. Последствия могут быть серьезными. Максу очень нужно укрепить мышцы и хотя бы немножко распрямить ноги. А в будущем мы их прооперируем. Я очень надеюсь, что Макс сможет ходить сначала с опорой на ходунки, а потом и без них», – говорит Ольга.
В сентябре этого года Максим уговорил маму вернуть его в школу. Он успел познакомиться с ребятами, провел вместе с ними один день. Но понял, что пока не успевает выполнять задания так же быстро, как они. Он левша, а работает у него сейчас только правая рука. И видит один глаз – левый.
Макс согласился временно продолжить обучение на дому, но обещал одноклассникам вернуться в школу. Когда встанет на ноги.
К сожалению, человек, которого суд признал виновным, сам виновным себя не признает и подал апелляцию. Максиму он не помогает. Помочь можем только мы.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.
