– У-у-уу, а-аа-а! – четырехлетняя Даша пытается что-то сказать маме, но вместо слов получаются протяжные звуки.
– Ну что, Даренка, будем с тобой кушать вкусняшки? Я кашку сварила! И творожок у нас есть, и сырнички. Но сначала давай я тебе животик поцелую. Хорошо?
Катя склоняется над дочкой. Осторожно делает ей укол инсулина в подкожный жировой слой и касается губами ее живота.
Четырехлетняя Даша внимательно смотрит на маму и молчит.
Даша
«Даренка у меня большая молодец! Никогда не плачет от уколов. Она доверяет мне. Знает: я делаю это, чтобы ей помочь. Сейчас она не говорит, не ходит. Даже не всегда реагирует на обращенную к ней речь. Но я вижу, что мозг после пережитого у нее потихонечку восстанавливается. Такое впечатление, что она пытается что-то сказать, а не получается. Видимо, не может произнести возникающие в голове слова. А ведь всего несколько месяцев назад Даша «Мойдодыр» наизусть читала. Сказки любила, особенно про льва Бонифация, и музыку Вивальди. Обожала платья и туфли на каблуках. Собирала мои лаки для ногтей, убегала с ними во двор, рисовала цветы или круги Кандинского. А еще ей нравилось качаться на качелях во дворе и слушать, как я ей напеваю: «Люли-люли-люшеньки, покачай Дарюшеньку, я люблю Дарюшеньку». Она и сама постоянно дарила любовь. Всем. Обниматься очень любила. Была очень аккуратной, доброй, отзывчивой, ответственной. И вдруг эта трагедия…» – голос Кати срывается.
Откуда у ее 10-месячной малышки взялся сахарный диабет, Катя не знает. Ни у кого из родных в трех поколениях не было не то что инсулинозависимого диабета, а вообще проблем с повышенным сахаром в крови. Да и ее старшая дочка, Лиза, абсолютно здорова.
«Разве я могла заподозрить такое заболевание у маленького ребенка, который кроме груди ничего не ел, только начал садиться и агукать? Не было ни жажды, ни запаха ацетона в моче, ни потери веса – симптомов диабета. Даша просто приболела. Была вялой. Я думала, может, ее старшая сестра принесла из садика какую-то инфекцию. Обратились к врачу. И тут выяснилось: уровень глюкозы в крови у Даши в 9 раз выше нормы, отмирают бета-клетки поджелудочной железы, которые синтезируют инсулин. Снижение этого гормона привело к нарушению обмена веществ. Избыточная глюкоза стала повреждать клетки. Даша впала в кому. Я молилась только о том, чтобы она выжила. К счастью, ей смогли капельницами быстро снизить уровень сахара в крови, и уже через 2 дня дочка пришла в себя. Интеллект не пострадал. Тогда я отчетливо поняла, что мой ребенок уже не сможет жить без уколов инсулина», – говорит Катя.
Внутренне она долго не могла принять диагноз, который поставили ее дочке врачи. О болезни знали только самые близкие. Знакомым Катя ничего не рассказывала. Было больно и тревожно за дочь. Но, познакомившись с мамами детей с диабетом, Катя немного успокоилась. Поняла, что болезнь, конечно, меняет привычный образ жизни, но не мешает ребенку развиваться, проявлять свои способности, учиться, расти, получить профессию и найти свое место в жизни.
Эндокринолог объяснила ей, что при таком заболевании обязательно нужно придерживаться диеты. Но в особых случаях – на Новый год или в день рождения – можно дать ребенку и кусочек тортика, чтобы не наносить психологическую травму и не отделять от других детей. Главное – правильно высчитать хлебные единицы и заранее, до еды, ввести нужную дозу инсулина.
До лета прошлого года Даша чувствовала себя нормально. Она ходила в развивающий кружок и дважды в неделю на классические танцы. А в начале июля заболела: покраснело горло, поднялась температура. Жаропонижающие помогли ненадолго. Спустя несколько часов у Даши началась рвота, и ее на скорой отвезли в больницу. Там выяснилось, что показатели ацетона в моче и крови повышены.
Врачи диагностировали кетоацидоз. Это одно из острых осложнений сахарного диабета на фоне острого недостатка инсулина. Клетки не могут усваивать глюкозу, в процессе расщепления жиров вырабатываются кетоновые тела (среди них ацетон), которые делают кровь более кислой. Нормальное функционирование организма нарушается, появляются симптомы отравления.
«Дочке сразу поставили ацетоновыводящую капельницу. Врач подходил к ней постоянно: «Даш, все хорошо?» – «Да». Когда лекарство закончилось, он снова спросил: «Все хорошо?» Даша молчала. Он открыл ей зрачки, а она в коме. Произошел отек мозга. Доктор мне объяснил: «У нее каждая клеточка наполнилась водой. Состояние тяжелое. Нужно только ждать. Из комы только два выхода: жизнь или смерть». Из-за ковида меня к дочке не пускали. Но я каждый день приезжала в больницу и заглядывала в окно реанимации на 1-м этаже. Смотрела на дочку, любовалась ею и молилась за нее. Врачам стало так жалко меня, что они сначала разрешили передать дочке музыкальные книжки, а потом стали подносить телефон к ее уху, и я могла сказать Даше несколько слов. Была уверена, что родной голос найдет у нее отклик. Через месяц дочка открыла глаза, и мне разрешили с ней увидеться. Конечно, после того, как сдала анализ на ковид. Даша была вяленькой, но взгляд осознанный. Мне показалось, что при встрече дочка чуть слышно сказала слово «ма-ма». Мы с врачами обрадовались. Но больше Даша не произнесла ни звука. Она потеряла способность говорить, ходить. Ручки-ножки у нее скрючило», – вспоминает Катя.
Даша в больнице
Врачи объяснили ей, что ребенку нужна реабилитация. Посоветовали центр, где можно было пройти бесплатный курс по ОМС. Но его, к сожалению, оказалось недостаточно. Сейчас Даше необходим платный курс.
Реабилитологи уверены, что она перспективный ребенок. Прогресс идет, но медленно. Совсем недавно Даша все эмоции выражала плачем (есть хочет – плачет, болит что-то – плачет), а теперь начала улыбаться и радоваться, когда с ней играют. Мышечный тонус приходит в норму. Курс реабилитации дорогой, родные Даши не смогут его оплатить. Помогите.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.
